Снежный человек
– Дело такое, Дмитрий Львович, – несколько смущенно проговорил директор НИИ «Природоведение» Курдюков, человек интеллигентнейший, мягкий, – жалуются на вас сотрудники.
Слонимов, начальник отдела мозоленогих, усердно ел глазами директора.
– Да вы садитесь, Дмитрий Львович, – устало махнул рукой директор. Слонимов сел по стойке «смирно». – Сетуют: грубите вы подчиненным. Кричите на них. Ногами топаете. Нельзя же так, голубчик… Хочу посоветовать вам: проявляйте побольше демократизма. Вас должны не бояться, а уважать… Будьте с людьми поласковее. Поговорите с ними о чем-то общечеловеческом. О футболе, например. Спросите, как здоровье. Похвалите новое платье… Хорошо? Ну, идите, голубчик.
Слонимов кивнул, повернулся и вышел.
Слонимов был человеком дела и все, что говорил директор, понимал как непосредственное указание. И сейчас, следуя к себе, он уже намечал план действий.
На лестничной площадке Слонимову встретился самый робкий, самый забитый его сотрудник Шуршанчиков. Шуршанчиков курил, печально глядя в окно.
«Ага, на ловца и зверь бежит», – подумал Слонимов. Он тихо подошел к Шуршанчикову и громовым голосом опросил:
– Что, проиграл «Спартак»?
Шуршанчиков вздрогнул от начальственного баса и выронил сигарету.
– Да… вот… травмы… – пробормотал он.
– Травмы… – презрительно протянул Слонимов. – Почему Гаврилов не забил в пустые ворота? Почему, я вас спрашиваю?!.
Шуршанчиков растерялся. Вид у него был такой испуганный, словно это он, младший научный сотрудник Шуршанчиков, лично держал Гаврилова за ногу в штрафной площадке.
– Играть надо! – рявкнул Слонимов. – Лучше играть!!!
У Шуршанчикова задрожали руки.
– Да я… – стал оправдываться он.
Слонимов брезгливо отстранил его и прошел в свой кабинет.
Сев за стол, он пометил на отрывном календаре:
– футбол
– здоровье
– новое платье
и против пункта «футбол» поставил жирную галочку.
– Далее! – снял телефонную трубку. – 2–74!.. Черт, занято! 2–68!.. Вагонетко мне!.. Куда вышел? Вечно он где-то шляется! Найдите его, да поживее, поживее!.. Вагонетко? Слушайте, как ваше здоровье?.. Что? Говорите громче, у вас что, полипы? В порядке здоровье? Коклюшем, ветрянкой не страдаете? Энцефалит прививали? Ну, хорошо, голубчик, – «голубчик» Слонимов произнес тоном, каким обычно выговаривают «сукин сын».
Слонимов поставил вторую галку и прислушался к своим мыслям.
Нет, удовлетворения не было. Было раздражение. Раздражал медлительный Вагонетко, робкий Шуршанчиков, раздражало нелепое поручение директора. Чтобы поскорей развязаться с этим, Слонимов, досадливо морщась, снова накрутил диск.
– 3–17! Юркину ко мне, быстро!
Через три минуты в кабинет вошла Юркина. Она была вся сжата, как пружина, в ожидании обычного начальничьего гнева. Слонимов угрюмо барабанил пальцами по столу.
– Так. Платье, – оценивающе оказал он. – Ну-ка, опустите руки!.. Теперь повернитесь! Пройдите к двери! Платье красивое. Я вас поздравляю.
– Дмитрий Львович, – дрожащим голосом сказала она, – вы вправе меня уволить… но никто не давал вам права издеваться надо мной!.. – В глазах ее появились злые слезы, она опустила голову, но справилась с собой и выкрикнула: – Я заявлю в местком!
Это было последней каплей в чаше Слонимова.
– Ах, вот вы как? – тихим предгрозовым голосом начал Слонимов. – Не понимаете человеческого отношения… и забываетесь, – голос постепенно переходил на «форте», – и смеете говорить начальнику… такие вещи!.. Молчать!!!
Слонимов трахнул о стол мраморную пепельницу и с белыми от гнева глазами, не помня ничего, подскочил к Юркиной и неожиданно для себя укусил ее в плечо. Юркина растерянно вскрикнула и лишилась чувств. На шум сбежались испуганные сотрудники.
